Наука, деятельность, дисциплинарность

А.А. Пископпель

Круг современных исследований феномена науки чрезвычайно широк и представляет собой ряд самостоятельных отраслей и направлений — философии науки, истории и социологии науки, логики и методологии науки, психологии научного творчества и т. п. Особое место в этом ряду занимает науковедение, которое, исследуя тенденции внутреннего развития каждого из этих направлений, объединяет весь фронт исследований науки. Поэтому одной из основных задач науковедения стал поиск таких структурных компонентов науки, которые позволили бы соотносить между собой знания и представления, полученные в рамках отдельных направлений, но составляющие единое целое. Список науковедческих единиц внушителен (наука, движение, дисциплина, специальность, направление, школа, невидимый колледж и т. д.), «однако их концептуальный статус в значительной степени является неопределенным. Ведь первоначально выделение и оформление отдельных единиц следовало за тем или иным эмпирическим методом анализа научной деятельности (см., например: Основы науковедения. М., 1985). Среди всех единиц особое место принадлежит той, которая претендует на роль основной структурно-генетической единицы науки и может фигурировать не только в качестве методической единицы науковедческого анализа, но и науки «самой по себе». Существование такой единицы и потребность в ее понятийном оформлении — одна из необходимых предпосылок большей части науковедческих исследований.

В специальной литературе дан целый ряд терминов, используемых для фиксации такой единицы. Среди них наиболее распространенными являются следующие: «научная дисциплина», «исследовательская область», «научная специальность». Сравнивая между собой содержание обозначаемых ими понятий, следует иметь в виду, что с помощью таких единиц воспроизводятся, и по-разному воспроизводятся, два уровня реальности науки, которые вслед за М. Э. Омельяновским можно обозначить как уровни «абстрактно-реального» и «эмпирически-реального» (см.: Омельяновский М. Э. О физической реальности // Вопр. филос. 1971. № 10). Это различение подразумевает, что абстрактно-реальное ориентировано на научно-теоретическое представление (модель) тех или иных явлений, а эмпирически-реальное — на их классификационное определение. В свете такого различения весьма показательно, что, не совпадая, как правило, в очерчивании границ репрезентируемой ими эмпирической реальности, эти единицы оказываются эквивалентными в качестве абстрактно-реального сферы науки.

Последнее становится достаточно очевидным при сравнении требований, которые предъявляются к ним как к основным единицам науки. Например, характеризуя особенность «исследовательской области» в качестве такой единицы, отмечается, что она потенциально воспроизводит в себе основные черты науки в целом, «обязательно многоаспектно, будучи оформленной не только предметно, но и организационно, психологически, коммуникационно и т. д.» (Основы науковедения. М., 1985. С. 112). «Научная дисциплина» рассматривается как многоаспектная единица, обладающая основными свойствами науки в целом, где она суть «форма совместной деятельности научных работников, как форма проведения исследований, так и форма упорядочивания, организации уже полученных знаний, и форма сотрудничества и коммуникации ученых, и форма подготовки научных кадров» (Юдин Б. Г. Методологический анализ как направление изучения науки. М„ 1986. С. 213).

Большая часть признаков, которым должна удовлетворять, по общему признанию, такая единица, впервые становится неотъемлемой принадлежностью отраслей научного знания, обособляющихся в процессе дифференциации фундаментальных наук. Именно они в отличие от «породивших» их фундаментальных наук чаще всего именуются научными дисциплинами. Поэтому представляется достаточно корректным считать, что совокупность таких признаков характеризует прежде всего типичную структуру обособившихся научных дисциплин. Однако образующие в рамках научных дисциплин некоторое единство признаки появляются задолго до оформления самих научных дисциплин. В процессах внутри- и междисциплинарного взаимодействия они транслируются и более мелким обособляющимся ее подразделениям (научным областям и специальностям).

Имея в виду это обстоятельство, Б. М. Кедров предложил составляющую науки, обладающую функциональной структурой, изоморфной структуре научной дисциплины, называть «научной ячейкой». Одна из основных особенностей развития современного научного знания, по его мнению, состоит в том, что «функция его ячейки последовательно переходила от более широких по объему его элементов ко все более и более узким» (Кедров Б. М. О дисциплинарности в свете общей структуры развивающегося научного знания // Вопросы истории естествознания и техники. 1983. № 3. С. 20). Совокупность признаков такой «ячейки» и характеризует, с точки зрения Кедрова, то, что обычно понимается под дисциплинарностью науки (научного знания).

В рамках современных метадисциплинарных исследований фигурирует несколько различных «образов» научной дисциплины. Сложилась основательная традиция, и накоплен значительный опыт взаимной рефлексии особенностей каждого из существующих подходов к истолкованию природы целостности, полноты и исторической перспективности научных дисциплин. Этот опыт демонстрирует, с одной стороны, ограниченную сопоставимость существующих образов научной дисциплины, а с другой — наличие в каждом из них рационального зерна, без освоения которого любое изображение науки будет теоретически неполноценным.

В рамках современных метадисциплинарных исследований фигурирует несколько различных «образов» научной дисциплины. Сложилась основательная традиция, и накоплен значительный опыт взаимной рефлексии особенностей каждого из существующих подходов к истолкованию природы целостности, полноты и исторической перспективности научных дисциплин. Этот опыт демонстрирует, с одной стороны, ограниченную сопоставимость существующих образов научной дисциплины, а с другой — наличие в каждом из них рационального зерна, без освоения которого любое изображение науки будет теоретически неполноценным.

В такой ситуации общезначимость представления о дисциплинарности имеет интенциональный характер и выражена преимущественно в направленности на определенное, интуитивно общее эмпирическое содержание, которое на феноменологическом уровне фиксируется совокупностью признаков (атрибутивных свойств), присущих типичной научной дисциплине (см.: Ильин В. В. Понятие науки: содержание и границы // Вопр. филос. 1983. № 3. С. 48). Эмпирические проявления научной дисциплины и дисциплинарности могут служить эвристическим средством изучения становления и развития конкретных научных дисциплин. Однако за пределами сравнительного историко-научного исследования ценность их невелика, да и в его рамках они скорее соответствуют целям описания и классификации научных дисциплин, нежели объяснения конкретно-исторического материала. Здесь «научность» (как содержание) трудно отделить от «дисциплинарности» (как определенной формы), а значит, и невозможно в полной мере уяснить сущность дисциплинарности самой по себе. Все это настоятельно указывает на необходимость концептуальной конструктивизации интуитивного представления о научной дисциплине, требует поиска ее приемлемой модели.

Такая модель в отличие от набора признаков позволяет рассматривать отдельную дисциплину в качестве целостного образования относительно механизмов сохранения внутреннего единства, находящегося в тесном взаимодействии с внешним окружением и осваивающего его «ресурсы» как внутренние условия своего существования и развития. Какова природа Такой целостности и соответствующего ее духу системообразующего «фактора», благодаря которому научная дисциплина обретает внутреннее единство?

Отвечая на вопрос, очевидно, следует выбрать точку зрения, заведомо более широкую, нежели внутринаучная. т. е. такую, согласно которой сама наука может рассматриваться как особенная форма общественной жизнедеятельности. Выработка и обоснование такой точки зрения составляют суть так называемого деятельностного подхода с его специфическим истолкованием категориального содержания социально-философского понятия деятельности.

Остановимся на основополагающих идеях этого подхода и свойственных ему понятийных различениях. Вне деятельностного подхода содержание понятия «деятельность» трактуется достаточно узко. Например, в отношении научного познания оно часто служит для выделения лишь одной, рядоположной и в этом смысле не отличающейся от других его сторон (аспектов). В его же рамках понятие деятельности используется для того, чтобы раскрыть саму природу целостности научного познания. Согласно центральной установке такого подхода, «главной причиной, заставившей создавать понятие деятельности и конструировать соответствующий идеальный объект, была необходимость, оправдать... соотнесение в мысли таких разнородных предметов, как знания, операции, вещи, смыслы, цели, мотивы, сознание, значение и т. д.» (Щедровицкий Г. П. Автоматизация проектирования и задачи развития проектировочной деятельности // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании. М., 1975). Здесь категориальное содержание понятия «деятельность» характеризует весь мыслимый мир как целое (универсум) благодаря его приведению к некоторому «масштабу». Существует широкий спектр попыток выделения такого «масштаба». Для одних специалистов деятельность — «собственный способ бытия человека, его отношение к миру» (Сагатовский В. Н. Деятельность как философская категория // Филос, науки. 1978. № 2). Для других—источник и механизм внутренней организации воспроизводства социальной реальности (см.: Юдин Э. Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978). Для третьих — «определенный способ воспроизводства и развития качественно специфической сферы объективной действительности — общества» (Маргулис А. В. Категория деятельности человека // Там же. 1975. № 2. С. 43). Объединяет все эти интерпретации установка рассматривать категориальное содержание понятия «деятельность» как выражение определенности общественной жизни как таковой в качестве универсальной сферы бытия и ее отличие от другой такой сферы — природы.

Предельным выражением и завершением деятельностного подхода к общественной жизни можно считать истолкование понятия «деятельность» (социальная деятельность) в качестве категории, задающей субстанциальное определение объекта, изучаемого общесоциологической теорией марксизма. В рамках такого истолкования субстанциальное определение суть категория, которая пусть в абстрактно-логической форме, но воспроизводит сам всеобщий способ существования и основания целостности изучаемого объекта. Тем самым для субстанциального понимания деятельности характерно ее рассмотрение как всеобщего способа существования социальной формы движения, содержащей любое социальное явление в себе (см.: Фофанов В. П. Социальная деятельность как система. Новосибирск, 1981).

Логической особенностью субстанциального определения и понимания является то, что оно снимает различие. между содержанием и формой, сущностью и проявлениями изучаемого объекта, между «деятельностью вообще» и индивидуальной деятельностью отдельного человека в конкретных обстоятельствах, фиксируя их «абсолютное превращение друг в друга». Причем понимания отнюдь не номинального, а с самого начала предполагающего возможность и необходимость самообоснования субстанциального определения в процессе восхождения от абстрактного к конкретному, от одних уровней реальности к другим при решении проблемы систематизации категорий исторического материализма (см.: Момджян К. X. Категории исторического материализма: системность, развитие. М., 1986).

Логической особенностью субстанциального определения и понимания является то, что оно снимает различие. между содержанием и формой, сущностью и проявлениями изучаемого объекта, между «деятельностью вообще» и индивидуальной деятельностью отдельного человека в конкретных обстоятельствах, фиксируя их «абсолютное превращение друг в друга». Причем понимания отнюдь не номинального, а с самого начала предполагающего возможность и необходимость самообоснования субстанциального определения в процессе восхождения от абстрактного к конкретному, от одних уровней реальности к другим при решении проблемы систематизации категорий исторического материализма (см.: Момджян К. X. Категории исторического материализма: системность, развитие. М., 1986).

Родовая абстракция «деятельность вообще» (совпадая здесь во многом с «деятельностью как действием») предполагает структурное противопоставление активного (субъект) и пассивного (объект) своих моментов (полюсов), определяемых через их исходную противоположность друг другу. Это противопоставление, полагая далее наличие у «субъекта вообще» особых состояний (выражаемых категорией потребности), инициирующих его активность, а у «объекта вообще» способности служить средством удовлетворения потребности, оказывается опосредствованным организационной связью, демонстрирующей их внутреннее единство. Взаимопревращение друг в друга (в свое другое) разноименных полюсов деятельности (опредмечивание, распредмечивание), снимающее исходную противоположность, рассматривается здесь в качестве основания ее функционирования и развития.

В рамках такого подхода «деятельность вообще» с самого начала выступает в качестве единства материального и идеального, объективного и субъективного и наделяется атрибутивными признаками сознательности и предметности. В этом случае любое дальнейшее рассмотрение более конкретных форм (категорий) проявления деятельности сохраняет все черты «деятельности вообще» как родовой абстракции, репрезентирующей субъект-объектное опосредствование, носящее предметно-продуктивный характер и обеспечивающее удовлетворение жизненных потребностей «субъекта» через созидание особого предметного мира.

Ориентация на концептуальный аппарат деятельностного подхода заставляет искать основу для понимания научного познания в его целостности там, где оно выступает в качестве определенной сферы социально-значимой деятельности.

Научное познание, как известно, возникая и развиваясь первоначально в качестве идеального плана производственно-практической деятельности общественного человека, становится затем совершенно особенным видом духовного производства — «производством» идей, когнитивных значений (в отличие от аксиологических установок, художественных образов и т.п.). А это, в частности, означает, что как вид общественного производства оно воспроизводит в себе характерные черты родовой абстракции «деятельности как производства». Отличительной особенностью представления «деятельности как производства» является понимание всеобщей формы общественного производства в качестве совокупного производства и воспроизводства людьми своей общественной жизни на базе удовлетворения своих потребностей. Всеобщим же субъектом общественной жизни как самодостаточной коллективной деятельности взаимодополнительных субъектов является здесь само общество.

Следовательно, «научное производство» также обладает атрибутивным признаком самодостаточности, свойственным этому уровню самопроявления деятельности, но уже в форме относительной самодостаточности, характерной для «частного» вида производства (т. е. самодостаточной относительно того, что производится и воспроизводится в нем).

В свете намеченных различений можно с полным на то основанием утверждать, что именно с появлением «научных дисциплин» как формы научной деятельности и через нее познание исторически конкретно оформилось как вид духовного производства. И следовательно, целостность последних означает производство и воспроизводство в них особенных форм научной деятельности, обладающих относительной самодостаточностью.

Эта особенность «формы» традиционно выражается с помощью понятия «организация».

Используя понятие «организация», следует иметь в виду, что термин «организация» обозначает иное понятие в системном подходе, в социологической теории организации, в теории и практике организации и управления. Так, в рамках системного подхода оно отождествляется с понятием структуры или противопоставляется (как негэнтропия) понятию хаоса (как энтропия), в социологии оно обозначает коллектив, объединенный и направляемый определенной целью, а в теории организации и управления понимается как средство эффективного достижения целей деятельности. Использование понятия «организация» в русле деятельностного подхода предполагает, наряду с сохранением указанного смысла, их рациональное обобщение под определенным углом зрения.

Существует несколько вариантов группировки (категоризации) признаков научной дисциплины в целях выявления базальной структуры научной дисциплинарности. Все они предполагают объединение отдельных списочных признаков в классы — обобщенные предметные составляющие (блоки) научной дисциплины. Ахиллесова пята такого подхода — неопределенность оснований, удостоверяющих полноту и значимость (необходимость и достаточность) выделяемых предметов. Теоретическая схематизация предполагает иной, в определенном смысле противоположный путь — путь логически дополнительного расчленения предположенной целостности.

С позиций такого подхода основным процессом, обеспечивающим само существование (бытие) деятельности как качественно определенного целого, является процесс ее воспроизводства. А организация есть то, что «практически обеспечивает регулярное воспроизведение и нормальное протекание деятельности... образует непременное условие сохранения целостности, полноты и смысла деятельности, условие ее предметной продуктивности» [Генисаретский О. И. Методологическая организация системной деятельности // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании (теория и методология). М., 1975].

С позиций такого подхода основным процессом, обеспечивающим само существование (бытие) деятельности как качественно определенного целого, является процесс ее воспроизводства. А организация есть то, что «практически обеспечивает регулярное воспроизведение и нормальное протекание деятельности... образует непременное условие сохранения целостности, полноты и смысла деятельности, условие ее предметной продуктивности» [Генисаретский О. И. Методологическая организация системной деятельности // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании (теория и методология). М., 1975].

Применительно к такой структурно-генетической единице, как научная дисциплина, речь, соответственно, должна идти о научно-дисциплинарной деятельности и ее организации, где синонимом дисциплинарности становится дисциплинарная организация научной деятельности. Расчленение на наиболее абстрактные моменты организации деятельности можно рассматривать в качестве исходной теоретической конкретизации интуитивного представления о дисциплинарности. Каковы же наиболее общие, наиболее абстрактные моменты дисциплинарной организации научной деятельности?

Очевидно, это те ее моменты, в которых воспроизводятся существенные черты организации «деятельности как производства» — родовой абстракции, выражающей самодостаточность деятельности как совокупного производства и воспроизводства людьми своей общественной жизни.

На уровне «деятельности как производства» эти моменты выступают в качестве видов общественного производства, обеспечивающих всю полноту социальной жизни. Традиционно выделяют четыре вида: 1) материальное производство, в рамках которого создается вся совокупность вещных факторов социальной деятельности; 2) производство и воспроизводство человека как субъективного элемента «деятельности как взаимодействия»; 3) производство и воспроизводство «форм общения» субъектов в лице общественных отношений; 4) духовное производство, создающее такой класс необходимых элементов коллективной деятельности, как объективированные духовные значения.

Научно-дисциплинарная деятельность в качестве относительно самодостаточного производства и воспроизводства членами научного сообщества специфической формы познавательной активности в организационном отношении представляет собой своего рода микроаналог «деятельности как производства». На ее уровне эти моменты принимают вид следующих типологически различных форм деятельности: исследования (производства и воспроизводства специализированных духовных, когнитивных значений—знаний), трансляции (тиражирования и распространения духовных значений и производства материальных условий научно-дисциплинарной деятельности), кооперирования (производства и воспроизводства форм научно-дисциплинарного общения, коллективных субъектов исследовательской деятельности), профессионализации (производства и воспроизводства профессионалов, членов научно-дисциплинарного сообщества).

Применительно к ним рассмотрение организации как практического способа и условия регулярного воспроизведения и нормального протекания научно-дисциплинарной деятельности подразумевает сохранение порядка софункционирования и воспроизводства каждого из отдельных процессов и обеспечивающих их подсистем как относительно самостоятельных форм социально-значимой деятельности. Такое рассмотрение приводит к структурно-функциональному противопоставлению производящего и воспроизводящего моментов деятельности применительно и к научно-дисциплинарной деятельности в целом, и к каждой из особенных, «парциальных» ее форм — к различению в ней уровней эндодисциплинарной и метадисциплинарной деятельности. Организационный смысл и потенциал метадисциплинарной (воспроизводящей) деятельности определен здесь функциональным ее значением «образца» — носителя идеализованной (парадигмальной) структуры эндодисциплинарной (производящей) деятельности, на основе которой последняя регулярно воспроизводится. Особое место и статус «объекта» эндодисциплинарной деятельности, связанный с непосредственным и безотносительным характером его «производства и воспроизводства», позволяет рассматривать объектное (объективное) содержание как вырожденную, протодисциплинарную форму деятельности (область ассимилируемых научной дисциплиной явлений).

Таким образом, дисциплинарная организация предполагает различение и функциональное обособление трех уровней научно-дисциплинарной деятельности — метадисциплинарного, эндодисциплинарного, протодисциплинарного. Для научной дисциплины в целом «внутренняя» (эндодисциплинарная) область может рассматриваться в качестве «ядра» дисциплины, оформляющего и выражающего ее внутреннее содержание. «Внешняя» же (экзодисциплинарная) область выполняет здесь роль своеобразной «оболочки», опосредующей связи «ядра» с внешней средой: с «естественной» (природной) через протодисциплинарную область и с «искусственной» (культурной) — через метадисциплинарную. Ассимилятивно-диссимилятивные отношения между эндодисциплинарной и протодисциплинарной областями и организационно-управленческие отношения между первой из них и метадисциплинарной областью — основные внутренние отношения научной дисциплины.

Таким образом, в свете намеченной типологии дисциплинарность научной деятельности может быть истолкована как структура софункционирования четырех ее основных подсистем, имеющих трехуровневое строение.

Остановимся на краткой характеристике каждой из подсистем научной дисциплинарности в отдельности.

Подсистема «исследования» — базальная подсистема научной дисциплины. Именно с ней связана основная продуктивная функция дисциплины — производство специфического продукта (знаний) научно-дисциплинарной деятельности как таковой, ее качественно определенный вклад в процессы общественной жизнедеятельности. По отношению к этой подсистеме остальные «парциальные» процессы выступают в качестве основных организационных условий ее функционирования и развития. Именно в ней наука предстает в образе вполне конкретной «области научного исследования». Как правило, именно она и свойственные ей закономерности становления и развития находятся в центре внимания логико-методологического и историко-научного (в плане истории идей) подходов к изучению науки.

Остановимся на краткой характеристике каждой из подсистем научной дисциплинарности в отдельности.

Подсистема «исследования» — базальная подсистема научной дисциплины. Именно с ней связана основная продуктивная функция дисциплины — производство специфического продукта (знаний) научно-дисциплинарной деятельности как таковой, ее качественно определенный вклад в процессы общественной жизнедеятельности. По отношению к этой подсистеме остальные «парциальные» процессы выступают в качестве основных организационных условий ее функционирования и развития. Именно в ней наука предстает в образе вполне конкретной «области научного исследования». Как правило, именно она и свойственные ей закономерности становления и развития находятся в центре внимания логико-методологического и историко-научного (в плане истории идей) подходов к изучению науки.

Протоуровень научно-дисциплинарной деятельности представлен здесь специфической областью явлений, изучаемых дисциплиной и входящих в состав ее своеобразной «проекции» на сфере объективной реальности. Такая «проекция», с одной стороны, определена, а с другой — сама определяет особенности научно-исследовательской деятельности — характерной для этой подсистемы формы эндодисциплинарной деятельности. Применительно именно к ней традиционно различают такие виды исследования, как научно-теоретическое, экспериментальное и эмпирическое. Причем само это различение, с логической точки зрения, может быть рассмотрено как проявление свойственного научно-исследовательской деятельности способа отражения общего (теория), особенного (эксперимент) и единичного (эмпирия) изучаемой ею области реальности. Следующий мета-уровень подсистемы «исследования» представлен методологической деятельностью, т. е. метапредметом, обеспечивающим воспроизведение и нормализацию научно-дисциплинарной деятельности на основе выработанных в истории науки культурно-нормативных (парадигмальных) средств.

Предметное бытие таких средств, характеризующих научную деятельность, есть этос науки (см.: Merton R.K. The Sociology of Science Theoretical and Empirical Investigation, Chicago, 1973). Он представляет собой «исторически конкретную, сложно дифференцированную систему взаимосвязанных нормативных установлений разной степени общности и различного уровня» (Мотрошилова Н. В. Нормы науки и ориентации ученого // Идеалы и нормы научного познания. Минск, 1981. С. 107). Каждая из научных дисциплин наряду с общенаучными, родовыми «стандартами» научной деятельности имеет и особенные нормативные установления. В совокупности они составляют научно-дисциплинарный этос. С помощью парадигмальных средств собственно «когнитивного блока» научно-дисциплинарного этоса методологическая деятельность (метапредмет) осуществляет нормативное регулирование, обоснование и критику, проблематизацию и программирование научно-исследовательской (дисциплинарной) деятельности.

Если с процессом «исследования», согласно типологии, связан непрерывный рост системы дисциплинарных знаний об окружающей действительности, то производство и воспроизводство духовных средств (условий) (сохранение культурно-значимого продукта научно-исследовательской деятельности во времени и его обращение в «пространстве» дисциплины) и материальных условий (средств) научно-познавательной деятельности можно рассматривать как назначение сопряженного с ним процесса и подсистемы «трансляции». В ее рамках совокупность произведенного дисциплинарного знания приобретает характер научной информации и в этом качестве становится доступной разным поколениям исследователей, всем членам научно-дисциплинарного сообщества.

Протоуровень этой подсистемы объемлет собой прежде всего публикационный архив дисциплины — объективированную форму существования современного научного знания. Над публикационным архивом надстраивается научно-информационная (эндодисциплинарная) деятельность — качественно своеобразное «ядро» подсистемы «трансляции» (сюда входит сбор, хранение, поиск, воспроизведение, размножение, предоставление научной информации). В науковедении основная суть этой деятельности видится в формировании потока публикаций, его качественно своеобразных составляющих — публикационных эшелонов (статей, обзоров, монографий, учебников и т. п.). Такое «эшелонирование» публикаций представляет собой форму аккумуляции и систематизации дисциплинарной информации и обеспечивает подключение к ней членов научного сообщества, начиная от тех, кто находится на переднем крае исследований, и кончая дисциплинарным резервом.

Регулирование и нормализация этого вида научно-дисциплинарной деятельности — прерогатива научно-информационной политики, метадисциплинарной деятельности, свойственной подсистеме «трансляции». Здесь ведущая роль принадлежит редакционно-издательской политике, определяющей порядок формирования публикационных эшелонов. Соответствующие парадигмальные средства (начиная от правил оформления рукописей и кончая составлением «банков данных») входят в «информационный блок» научно-дисциплинарного этоса.

Чем ближе дисциплина к естественному полюсу научного познания, тем больший вес занимает в подсистеме «трансляции» инженерное обеспечение исследований (производство и воспроизводство материальных средств познавательной активности).

Процесс и подсистема «кооперации» в предложенной типологии призваны обеспечивать непрерывную преемственность и сохранение (воспроизводство) коллективных (интегративных) «субъектов» научно-дисциплинарной деятельности разной степени общности, несмотря на обновление их состава из-за миграции отдельных членов научно-дисциплинарного сообщества.

Протоуровень этой подсистемы — научно-дисциплинарное сообщество, члены которого ассимилируются научно-управленческой деятельностью в целях их рационального объединения в научные коллективы с помощью общественно выработанных и культурно-значимых форм и способов распределения и закрепления совместной деятельности. Существует широкое разнообразие как кратковременных (типа совещаний, конференций, съездов и т. п.), так и долговременных (типа сплоченных групп, невидимых колледжей, ассоциаций и т. п.) социально организационных отношений институционального и формально-организационного характера. Основным средством и способом объединения членов дисциплинарного сообщества на всех его уровнях является механизм научной коммуникации. Поэтому научно-организационная деятельность направлена прежде всего на создание, оформление и поддержание каналов коммуникации — условия рациональной интеграции коллективных «субъектов» научно-дисциплинарной деятельности.

Протоуровень этой подсистемы — научно-дисциплинарное сообщество, члены которого ассимилируются научно-управленческой деятельностью в целях их рационального объединения в научные коллективы с помощью общественно выработанных и культурно-значимых форм и способов распределения и закрепления совместной деятельности. Существует широкое разнообразие как кратковременных (типа совещаний, конференций, съездов и т. п.), так и долговременных (типа сплоченных групп, невидимых колледжей, ассоциаций и т. п.) социально организационных отношений институционального и формально-организационного характера. Основным средством и способом объединения членов дисциплинарного сообщества на всех его уровнях является механизм научной коммуникации. Поэтому научно-организационная деятельность направлена прежде всего на создание, оформление и поддержание каналов коммуникации — условия рациональной интеграции коллективных «субъектов» научно-дисциплинарной деятельности.

Взаимоотношения между членами научных объединений поддерживаются и регулируются на основе соответствующих культурных, в том числе этических, норм и требований, входящих в состав «социально-организационного блока» научно-дисциплинарного этоса. Соответственно метадисциплинарная деятельность, направленная в качестве социально-организационного порядка на содержание этого блока как на свойственную ей предметность, призвана рефлексивно выявлять и организационно закреплять институциональное содержание различных форм профессионального сотрудничества.

Подсистема «профессионализации», в свою очередь, ответственна за постоянное пополнение, обновление и рост числа членов научно-дисциплинарного сообщества.

Протоуровень представлен здесь ареалом профессионального резерва дисциплины, контингент которого включает студентов высших учебных заведений и специалистов, повышающих квалификацию или проходящих переподготовку.

Эндодисциплинарная деятельность в этой подсистеме носит научно-педагогический характер и формирует (производит) специалистов, членов сообщества, путем организации усвоения «резервистами» профессиональной культуры и опыта, установления и присвоения им определенной квалификации. Такое усвоение предполагает широкое разнообразие форм и способов профессионализации (учение, обучение, самообучение и т. п.) применительно к разным контингентам дисциплинарного резерва. Научно-педагогическая деятельность воспроизводится на основе культурных образцов, входящих в состав «учебно-дисциплинарного блока» научно-дисциплинарного этоса. Метадисциплинарная деятельность, образующая учебный предмет дисциплины, направлена здесь на определение целей профессиональной подготовки, создание программ обучения, учебных пособий и т. п. Именно на ней лежит задача адаптации психолого-педагогических теорий учения и обучения к целям и нуждам дисциплинарной специализации.

Нетрудно заметить, что в свете намеченной характеристики дисциплинарности ее специфика как организации, присущей именно научной деятельности, связана преимущественно с подсистемой «исследования» — носителем и выразителем качественного своеобразия научной дисциплины. Для того чтобы увидеть в организации научной дисциплины прообраз дисциплинарной организации как таковой, достаточно рассмотреть процесс «исследования» в качестве определенного типа «духовно-практического производства» — выполнения основной продуктивной функции любой общественно-значимой деятельности. Такая возможность отвлечения и трансляции дисциплинарности от одной формы деятельности к другой, в свою очередь, тесно связана с тем, что дисциплинарность современной науки рождалась в процессе присвоения и освоения ею конкретно-исторического .опыта развития смежных с нею универсальных сфер общественной жизни, таких, как сфера образования, социального управления и т. п. Сейчас же, наоборот, одним из результатов тесного взаимодействия науки с другими сферами деятельности явилось распространение на них дисциплинарной организации, становление идеала «неклассической» дисциплинарности.